Название: Замыкая круг
Автор: Tia-T@i$a
Размер: мини, 1814 слов
Пейринг/Персонажи: Олаф Кальмеер, Ротгер Вальдес
Категория: джен
Жанр: модерн!AU, броманс, ангст
Статус: закончен
Краткое содержание: Всё началось с Вальдеса. Или нет?
Дисклеймер: канон и персонажи принадлежат Камше, слова принадлежат народу, буквы - Кириллу и Мефодию, наша фантазия принадлежит кустам, а сами мы прикованы к галерам, и нам не принадлежит ничего
Примечание: Является бонусным текстом к работе В прошлом, будущем и настоящем
Размещение: запрещено
читать дальше
Как хорошо, что есть рамки, не отнимай мои рамки,
Не просто так, не для декора
Построены стены, крепки заборы.
Не разрушай мои рамки, не расширяй мои рамки,
Вдруг это странное что-то
Двинется с точки отсчёта?
(с) Flёur, “Рамки”
Не просто так, не для декора
Построены стены, крепки заборы.
Не разрушай мои рамки, не расширяй мои рамки,
Вдруг это странное что-то
Двинется с точки отсчёта?
(с) Flёur, “Рамки”
Олаф знает, что всё началось с Вальдеса. С того дня, как черноволосый незнакомец с сумасшедшими глазами появился из ниоткуда, чтобы вытащить Олафа из-под обвала, а затем самому свалиться в пропасть и обеспечить спасённого кошмарными снами до конца жизни – вот с этого самого дня всё и началось. Олаф не помнит, как спустился с горы, не отвечает на вопросы родственников и вечерами долго-долго, словно пытаясь разглядеть там ответы на какие-то жизненно важные вопросы, вглядывается в билет на поезд, который должен отвезти его в ближайший город. Вальдес во сне смеётся и падает, падает вниз, и последнее, что видит Кальдмеер перед пробуждением – невозможные синие искры в полубезумных чёрных глазах.
В городе полагается купить билет уже на самолёт – на восток, туда, где находится крупнейший Институт Межгалактического Права на Земле. Отец не мелочится – его сын должен получить самую лучшую и прибыльную профессию. Желания самого сына, с детства зачитывающегося историческими книгами и даже последние каникулы пожелавшего провести за изучением какой-то древности, в расчёт, конечно же, не берутся. “Я так не играю, – говорит Вальдес из сна, – тебе стоит заняться временной археологией!” А потом он снова падает, а Олаф снова – как в каждом сне до этого – протягивает руку, но не успевает его поймать.
Кальдмеер знает, что его долг – быть послушным сыном, опорой для родителей. Стать юристом – мечта его отца. Олаф стоит перед кассой аэропорта и думает о том, что, должно быть, его собственному сыну придётся стать археологом. И ещё о том, что если бы чёртов доктор Вальдес не улыбался, умирая, то сны не были бы такими страшными. Наверное.
Олаф не знает, почему в купленном в результате билете значится совсем не то место назначения, которое планировалось изначально. Он вообще не привык подчиняться сиюминутным порывам – это удел людей, не признающих никаких правил и ограничений. Людей вроде Вальдеса. Но Кальдмеер считает, что для совершения некоторых ключевых, влияющих на всю дальнейшую жизнь поступков людям предоставляется только один шанс. И не собирается жалеть о своём выборе.
***
Правила безопасности, политика пацифизма и невмешательства – всё это зазубрено Олафом наизусть задолго до поступления в Северный Исторический. Он не собирается преступать эти порядки, как не собирается сближаться с человеком, который, видимо, поставил себе основной жизненной целью нарушить все возможные законы, а когда они закончатся – изобрести ещё парочку, чтобы наплевать и на них тоже. Доктор Вальдес – человек из будущего, человек, который спас Кальдмеера… Но доктор Вальдес ведёт себя подозрительно, разговаривает, как сумасшедший, а на его поясе висит боевой бластер – предмет, категорически запрещённый археологам. Так что он, быть может, потрясающе интересный человек – но у Олафа нет ни единой причины ему доверять. Однако…
– Ты мне веришь? – спрашивает Вальдес, и Кальдмеер почему-то верит, хотя ему так больно, что трудно дышать, перед глазами пляшут чёрные пятна, мешая рассмотреть хоть что-то – кроме ярких, слишком живых синих искр в глазах Ротгера. Согласно протоколу безопасности, Олаф должен немедленно эвакуироваться в аварийном режиме. Но ему говорят, что в ране яд, а Вальдес обещает, что поможет.
– Не бойся, парень, Бешеный не подведёт, – успокаивает оставшийся с Кальдмеером участник экспедиции, когда остальные уходят. Олафа не нужно успокаивать – ему не страшно, только очень больно. Он не знает, кто такой Бешеный, но думает, что когда в компании людей есть Вальдес, назвать таким именем можно только одного человека.
Нет никаких особых причин доверять незнакомым вооружённым людям. Но для Бешеного, пожалуй, можно сделать исключение.
***
Олаф почти не удивляется, когда, оказавшись в замке с “привидениями”, встречает там Вальдеса. Он уже понимает, что в этих встречах есть какая-то закономерность, но ещё не совсем уверен, какая именно. Когда из разрыва летят каменные обломки – и попадают, конечно, в Бешеного, хотя летели-то они в Кальдмеера, – Олаф думает, что закономерность ему не нравится. Быть может, у Вальдеса в принципе сложные взаимоотношения со всякого рода скальными породами, но Кальдмееру вовсе не хочется раз за разом оказываться человеком, из-за которого Бешеный получает такие повреждения. Вальдес падает и не двигается, и какое-то мгновение Олаф снова видит перед собой жуткую улыбку и летящего вниз человека, но видение быстро отступает перед гневным взглядом начальника Вальдеса.
“Счастливая монета семьи Лоренцо” – история довольно старая, конечно, Олаф о ней читал. А Вальдес – наверняка нет. Иначе не лез бы с упорством суицидального маньяка к человеку, одно присутствие которого рядом может его прикончить. Или всё равно полез бы? Но если у Бешеного настолько отсутствует инстинкт самосохранения, придётся кому-то более хладнокровному и уравновешенному позаботиться о безопасности чокнутого “охотника за привидениями”.
***
Можно ли изменить чьё-то прошлое, если это прошлое является твоим будущим? Олаф не знает, что будет с ним самим, если Вальдес не появится спасти его от обвала, но он должен попробовать, должен сделать хоть что-то – и потому не приближается, делает над собой усилие, чтобы отвести взгляд, отвернуться и уйти. Это правильно. Неправильно – это испытывать сожаление, словно Кальдмеер теряет старого друга. Они не были друзьями. Не были ведь?
***
Олаф не видит Вальдеса несколько лет, успевает повзрослеть, стать профессором, получить собственный именной манипулятор временной воронки и возглавить собственную экспедиционную группу… Он не понимает, почему в одной их этих экспедиций манипулятор внезапно принимается искрить, прошибая руку насквозь электрическими импульсами, но разбираться с этим сперва некогда, а потом всё внимание отвлекает на себя Бешеный.
…Кальдмеер лежит в тёмной комнате на холодном металле и думает, что держаться подальше от Вальдеса – всё равно, что пытаться игнорировать ветер, когда тот сбивает тебя с ног. Хотя тот факт, что в этот раз досталось ему самому, а не Бешеному, его вполне устраивает. Олаф годами пытается найти способ, с помощью которого можно было бы не дать Вальдесу свалиться с той самой горы – но даже если бы он наплевал на один из основных запретов и отправился в прошлое, чтобы появиться перед самим собой, то остановить отколовшийся кусок скалы не представляется возможным. И впервые в голову приходит мысль, что Ротгер ведь всё равно полезет вытаскивать Олафа-мальчишку из-под обвала, даже если они будут едва знакомы – потому что это же Вальдес, и просто невозможно представить, что он поступит как-то иначе, – а значит, держать дистанцию нет никакого смысла. Это странным образом успокаивает – тем спокойствием, каким успокаивается неизлечимо больной, поняв, что смерти не избежать, но перед ней ещё можно успеть пожить.
Разговаривать с Ротгером слишком легко, а время пролетает слишком быстро. Олаф мысленно взвешивает все за и против идеи сохранять дистанцию, и аргументы кажутся равновесными, пока выпавшее из складок куртки знакомое кольцо не сдвигает с места воображаемые чаши весов. “Просто выбери тот вариант, который нравится тебе больше” – сказал Вальдес в одну из прошлых встреч. И Олаф выбирает.
***
Действительно ли Олаф хочет всего лишь поприсутствовать на закрытом слушании, где было вынесено судьбоносное решение в пользу создания специального подразделения по борьбе с аномалиями, или же он подсознательно ищет встречи с Вальдесом – на этот вопрос Кальдмеер, пожалуй, не готов ответить даже себе. Манипулятор снова бьётся током – и довольно сильно – при приближении Ротгера, и это уже не похоже на случайность. Олаф начинает думать, что случайностей не бывает вообще. Даже темы, которые они выбирают для почти задушевной беседы в кафе, кажутся ему имеющими какое-то скрытое значение. И внезапно погасший во всём районе свет – тоже не просто совпадение. Скорее, напоминание, что встречи, происходящие поперёк течения времени – опасное занятие. Что в следующий раз кто-то может серьёзно пострадать. Кальдмеер почти с ужасом понимает, что ни одного из них это уже не остановит.
***
Вальдес без привычных потусторонних искр в глазах пугает почти до дрожи. Не потому, что выглядит не так, как обычно – а потому, что даже без этих искр он кажется совершенно чокнутым. Ещё не Бешеным, конечно – но и не нормальным человеком тоже. Олаф не удивлён, что Ротгер лезет в самое пекло. Даже появление инопланетного динозавра выглядит чем-то вполне себе предсказуемым – чего ещё ожидать, когда рядом Вальдес? А вот внезапно обнажившиеся различия в мировоззрениях оказываются неприятным сюрпризом. Конечно, Кальдмеер в курсе, что они с Вальдесом с самого начала находятся по разные стороны баррикад. И даже прекрасно помнит, как сам при первой же встрече осудил того за несоблюдение элементарных норм сохранения засекреченной информации. Спор между отделом исследований и отделом устранения вечен, и повторяется каждый раз, стоит только этим командам пересечься – порой и до драк доходит. Но слышать открытую критику в свой адрес именно от Вальдеса неожиданно оказывается очень неприятно.
Не склонный заниматься самообманом Олаф понимает, что все его собственные принципы просто отказываются работать, когда речь идёт о Бешеном. Бешеный – это вечное исключение из любых правил и закономерностей, которым Олаф привык подчиняться, не задумываясь, потому что они являются залогом сохранности его команды во время не таких уж и безопасных экспедиций в прошлое. У Ротгера диаметрально противоположные взгляды на мир, и это можно было бы списать на молодость, если бы Кальдмеер не знал точно, что с возрастом ничего не изменится. Сам он так жить не может, ему необходимы рамки – они и Вальдесу необходимы, больше, чем кому бы то ни было, вот только кто сможет втиснуть в них Бешеного? Переубеждать Ротгера бесполезно, и Олаф делает то единственное, что может – остаётся, чтобы помочь.
Ему стоит немалых усилий оттащить Вальдеса от разрыва – едва ли тот осознаёт, что чуть было не шагнул туда, завороженный увиденным. Кальдмеер не горит желанием проверять, как именно разрыв сводит с ума каждого, кому хватает глупости посмотреть внутрь. Ротгер снова выглядит таким, каким его скоро привыкнут видеть все – невероятно сумасшедшим и абсолютно Бешеным. Таким, каким он и должен выглядеть.
***
Конечно, Олаф всегда знал, что этот день однажды придёт. Но ему всё равно до последнего не хочется верить, что Ротгер Вальдес, стоящий перед ним – всё ещё тот самый Ротгер Вальдес, которого Кальдмеер знает вот уже почти тридцать лет. Они заперты в каменной ловушке, круг замкнулся, Время всё-таки добралось до них, вода поднимается с ужасающей скоростью, а Олафа Кальдмеера больше всего волнует, узнает его Бешеный или нет – ситуация нелепей некуда. У Ротгера на руке нет манипулятора – да к тому же он слишком молод ещё, чтобы быть участником экспедиции, и, по словам Шнееталя, не похоже, чтобы Вальдес вообще понимал назначение хоть каких-нибудь из их приборов, так что вывод из этого напрашивается прямо-таки шокирующий. Ротгер, живущий в двадцать втором веке – это какой-то нонсенс. Ему здесь не место, так же, как сверхмощному вычислительному компьютеру не место в какой-нибудь мезозойской эре. Олаф вспоминает свои рассуждения о необходимости рамок для каждого человека и впервые в жизни ловит себя на желании для кого-то эти рамки сломать. Потому что Вальдесу должно быть очень тесно жить в таком скучном мире – иначе с чего бы ему лезть в катакомбы без команды и даже без оборудования?
Решение проблемы находится очень быстро, это уравнение довольно простое. Есть два человека: многое уже повидавший взрослый и подросток, у которого впереди вся жизнь; есть смертельная ловушка и один-единственный манипулятор, уже достаточно зарядившийся для того, чтобы можно было воспользоваться аварийным режимом. В самом деле, Олаф считает, что думать тут особенно и не над чем. Конечно, нельзя предугадать, в какой именно год из пятьдесят первого века занесёт Вальдеса, но Кальдмеер знает, что Бешеный не пропадёт. Главное, успеть защёлкнуть манипулятор и нажать на кнопку. Круг наконец-то замыкается, и Олаф чувствует, что замыкается он как нельзя более правильно. И улыбается при мысли о том, что всё это время был абсолютно не прав, считая, что всё началось с Вальдеса и с его привычки нарушать законы времени и пространства. Потому что Вальдес никак не мог начать нарушать эти законы, оставаясь в своём родном двадцать втором веке. Потому что на самом-то деле всё началось с Кальдмеера.