Рассказчик должен верить в свою историю. Если он не верит, то никто не поверит. (с) Варрик Тетрас
Название: Родство душ
Автор: Tia-T@i$a
Бета: werefoxy
Размер: мини, 1035
Персонажи: Ротгер Вальдес, Олаф Кальдмеер , Юлиана Вейзель, Луиджи Джильди
Категория: автор видит джен, но не мешает вам видеть что-то ещё
Жанр: Soulmate-AU, ангст,
Рейтинг: PG
Краткое содержание: У каждого человека в этом мире где-то существует вторая половинка души. К сожалению, некоторым из них шанс встретиться выпадает только один раз.
Примечание: Первая часть небольшой серии соулмейт-ау по Кэртиане. К этой части есть такой же вальдмеерный сиквел здесь, приддоньячная часть серии лежит здесь.
Написано на ЗФБ-2015 по заявке с ОЭ-феста.
Много занудных рассужденийМного занудных рассуждений:
Я впервые прочитала соулмейт в фендоме Шерлока. И втрескалась в этот вид ау по самые уши. Его, конечно, очень легко испортить чрезмерным флаффом, но если действовать аккуратно и дозированно(или, как я, свести всё к ангсту и безысходности), то на выходе может получиться нечто, от чего просто перехватывает дыхание - и я читала парочку таких вещей. А вот по ОЭ - ни разу не видела. Потому и оставила заявку в надежде, что кто-то мне ДОДАСТ. Но, как это часто со мной бывает, в итоге додала себе всё сама 
Меня привлекает соулмейт тем, что это совершенно другой уровень привязанности, чем родство, дружба или влюблённость - это родство ДУШ, и оно идёт как бы вне всех остальных категорий. Далеко не во всех соулмейтах, конечно, прослеживается такая идея, большинство из них сводится именно к поиску супруга таким путём, но мне интересно именно так. Конечно, любовь на всю жизнь с первого прикосновения рук - тоже тема классная, но зачем ограничивать всё именно ей? Быть может, ты впечатлительная шестнадцатилетняя девушка, а соулмейт должен стать для тебя идеальным старшим братом, который всегда защитит и поможет. Или он/она - тот самый друг на всю жизнь, которого у тебя, может, никогда не было, который всегда выслушает тебя, даже если не согласен, и всегда будет на твоей стороне - потому что это ты. Поэтому близнецы у меня - соулмейты друг друга автоматически (а ещё потому, что я обожаю тему с мистической связью близнецов, типа когда один руку сломал, а второй это почувствовал). Отдельный интерес для меня представляет идея: что, если связанными такими узами окажутся люди, которые друг друга ненавидят? Вот по-настоящему ненавидят, по реальным и серьёзным причинам. И быть друзьями/влюблёнными они точно не собираются. А вот жить друг без друга - не могут. Из этого может получиться офигенная драма, а то и дарк, но я пока не готова такое писать ^^
Каждый автор сам решает, в каком виде будет проявляться обнаружение своего соулмейта, я выбрала метки на ладонях... просто потому, что они пришли мне в голову XD Хочу отметить, что метка является только подтверждением и закреплением связи, люди будут родственными душами, даже если никогда не прикоснутся друг ко другу и не узнают об этом. Хотя с появлением метки связь становится глубже)
читать
...Лишь для одной ослепительной вспышки,
Лишь ради нескольких звёздных мгновений...
***
...И в назначенный час
Мы узнаем друг друга
По первому прикосновению...
(с) Flёur, "Память".
Все слышали о родстве душ. Каждому когда-то в детстве, в качестве сказки на ночь, рассказывали об этом бабушки, мамы или няньки. О том, что где-то есть в этом мире человек, которому при рождении досталась вторая половина твоей собственной души. И что, если вам очень-очень повезёт, однажды вы встретитесь. И уже никогда не сможете расстаться. Больно это, говорят — расставаться с родственной душой. И пусть склонные к излишней романтике и сентиментальности юные девушки — да и, чего таить, многие юноши — предпочитают считать, что родственная душа — это некая «предназначенная тебе свыше любовь», каждый сам решает, кем эту родственную душу назвать — любовью ли, другом ли, братом. Счастливчики те, кто ещё до рождения обретает пресловутую «вторую половину», вот только близнецы рождаются нечасто. Но каждый хотя бы раз в жизни, да видал людей с несмываемым узором на ладони — в том месте, где впервые соприкоснулись когда-то руки, заставив мир перевернуться с ног на голову.
Вальдес такие “счастливые парочки” встречал трижды. Первыми были, конечно, его собственные родители со ставшим семейным преданием рассказом о том, как порядочная девушка из порядочной бергерской семьи буквально сбежала из дома чуть ли не с первым встречным марикьярским моряком, и лишь вовремя предъявленная главе семьи расцветшая на ладонях метка спасла юных влюблённых от родительского гнева. Вторая пара была известна многим, и многими неоднократно приводилась в качестве примера самой что ни на есть правильной супружеской жизни. Тётушка Юлиана очень любила рассказывать непутёвому племяннику, как незнакомый галантный офицер подал ей руку, когда она запнулась и едва не упала.
— А стоило нашим рукам соприкоснуться — время остановилось. И во всём мире, кажется, не осталось никого, кроме нас двоих… Ротгер, перестань сейчас же смеяться!
Но Ротгер смеяться не переставал. Ротгер предпочитал тех братьев и сестёр, которых родила ему мать, и тех друзей, которых он себе выбрал сам. Что же до любви, то она в его представлении была понятием весьма растяжимым и многогранным. Включающим в себя, к примеру, целую толпу хексбергских ведьм, что, конечно же, весьма и весьма осуждалось дражайшей родственницей.
— Но тётушка, у нас с девочками — самое настоящее родство душ и полное взаимопонимание! — всё смеялся Вальдес.
— То, что ты там делаешь с этими существами, ничего общего с родством душ не имеет, — обрубала госпожа Вейзель и тащила племянника знакомиться с новой замечательной девушкой. И обязательно заставляла пожимать ей руку. Вальдес смеялся и пожимал — он знал, что ничего не случится, и ничего не случалось. Не для него были эти лишающие свободы цепи, которыми он про себя полагал отношения «родственных душ».
Утвердиться в этом мнении основательно Ротгеру помог Луиджи Джильди. Встречу с ним стоило бы, пожалуй, прописать каждому, чрезмерно увлечённому поисками своей второй половины и уверенному в том, что именно так обретается истинное счастье. Потому что фельпский моряк являл собой весьма наглядный и печальный пример того, что бывает, когда обретённое было «счастье» тут же уходит в небытие, оставив после себя только почерневшую метку на руке и дыру в сердце. Дыра, по словам Луиджи, была огромна, глубока и безмерна. Что, уже по словам Вальдеса, должно было бы привести к неминуемой смерти от кровопотери, а поскольку пациент всё ещё был скорее жив, чем мёртв, относительно факта наличия упомянутой дыры Бешеный имел сильные сомнения.
Вальдес жил, как хотелось — а хотелось ему долго, весело и безбашенно. На то он и был прозван Бешеным. Только Бешеный мог позволить себе отстоять в длившемся до ночи, до хрипоты и до полного изнеможения споре с Альмейдой право оставить притащенных фельпским офицером дриксенских пленников в своём доме – в качестве почти что гостей. Только Бешеный мог умудриться завести чуть ли не дружеские отношения с врагами. Только Бешеный мог запросто поставить начальство перед фактом, что отправляется в заслуженный отпуск (ни разу до сего момента не востребованный) и провести его намерен отчего-то в ставке регента. Просто так, потому что захотелось.
Вальдес любил эту свою свободу — и, быть может, именно поэтому так не любил разговоры о столь желанном всеми родстве душ. Бешеному претила мысль о том, что какая-то незримая сила ещё до рождения посмела разделить его напополам и обречь всю жизнь искать кого-то, кто поможет ему вновь обрести целостность. И привяжет к этому человеку крепче любых тюремных оков. Ротгер и без того вовсе не ощущал себя никогда неполным или ущербным. И искренне считал, что если кому и надо искать зачем-то вторую половинку, то точно не ему.
— Понимаешь, я раньше тоже думал, что я целый. А оказалось, что меня только половина, — говорил Луиджи, а Бешеный подливал ему вина и сочувствовал. Но продолжал думать, что это всё — не про него.
Он считал так, заходя впервые в комнату к раненому военнопленному, чтобы услышать сказанное нетвёрдым хриплым голосом, но со сталью в уверенном взгляде:
— Моё имя — Олаф Кальдмеер.
Он оставался при своём убеждении, вызывая пленнику среди ночи доктора и скрупулёзно следя за тем, чтобы все лекарства были приняты в должных количествах и в должный срок. Он проводил зимние вечера за интересными беседами и даже спорами (всегда о тактике и стратегии, но никогда — о знамёнах и сторонах) с адмиралом цур зее. Просто Вальдес всегда любил интересных собеседников. Смеялся, предлагая Олафу перейти на ты, но никогда на этом не настаивая — и превратив само предложение в какое-то подобие немного горькой и злой шутки. Просто Вальдес всегда любил странные шутки, это все знали. Вместе с верным Руппи таскал Кальдмеера на предписанные врачом прогулки – ведь он тоже не любил сидеть в четырёх стенах. Не понимал, почему Альмейда запретил ему присутствовать на обязательном допросе пленников — и смеялся над формулировкой «чрезмерная личная заинтересованность». Поехал с «дорогими гостями» к регенту, куда его, собственно, никто не звал — просто у него давно не было отпуска, так почему бы и нет? Устроил показательную тренировку на шпагах с Райнштайнером, задевшим в разговоре варитов. Просто потому, что очень любил фехтовать. И не хотел, отчаянно не хотел отпускать на родину пленного адмирала. Потому что на родине того ждала неминуемая смерть, а Олаф Кальдмеер был очень хорошим человеком и, безусловно, заслуживал того, чтобы жить.
Все это было правдой, и никакое из упомянутых событий никогда не заставило бы Ротгера изменить своё мнение о вопросе родства душ. Потому что этот вопрос не имел к произошедшим событиям совершенно никакого отношения.
Ровно до того момента, когда все представления Бешеного о собственной жизни и его тщательно выстроенная аргументация о собственной свободе воли рассыпались, словно карточный домик.
Потому что Олаф Кальдмеер отправлялся домой. И, прощаясь, Олаф Кальдмеер впервые за всё время их такого недолгого знакомства протянул Ротгеру Вальдесу руку. А Ротгер Вальдес её пожал.
И время остановилось.
Автор: Tia-T@i$a
Бета: werefoxy
Размер: мини, 1035
Персонажи: Ротгер Вальдес, Олаф Кальдмеер , Юлиана Вейзель, Луиджи Джильди
Категория: автор видит джен, но не мешает вам видеть что-то ещё
Жанр: Soulmate-AU, ангст,
Рейтинг: PG
Краткое содержание: У каждого человека в этом мире где-то существует вторая половинка души. К сожалению, некоторым из них шанс встретиться выпадает только один раз.
Примечание: Первая часть небольшой серии соулмейт-ау по Кэртиане. К этой части есть такой же вальдмеерный сиквел здесь, приддоньячная часть серии лежит здесь.
Написано на ЗФБ-2015 по заявке с ОЭ-феста.
Много занудных рассужденийМного занудных рассуждений:
Я впервые прочитала соулмейт в фендоме Шерлока. И втрескалась в этот вид ау по самые уши. Его, конечно, очень легко испортить чрезмерным флаффом, но если действовать аккуратно и дозированно
Меня привлекает соулмейт тем, что это совершенно другой уровень привязанности, чем родство, дружба или влюблённость - это родство ДУШ, и оно идёт как бы вне всех остальных категорий. Далеко не во всех соулмейтах, конечно, прослеживается такая идея, большинство из них сводится именно к поиску супруга таким путём, но мне интересно именно так. Конечно, любовь на всю жизнь с первого прикосновения рук - тоже тема классная, но зачем ограничивать всё именно ей? Быть может, ты впечатлительная шестнадцатилетняя девушка, а соулмейт должен стать для тебя идеальным старшим братом, который всегда защитит и поможет. Или он/она - тот самый друг на всю жизнь, которого у тебя, может, никогда не было, который всегда выслушает тебя, даже если не согласен, и всегда будет на твоей стороне - потому что это ты. Поэтому близнецы у меня - соулмейты друг друга автоматически (а ещё потому, что я обожаю тему с мистической связью близнецов, типа когда один руку сломал, а второй это почувствовал). Отдельный интерес для меня представляет идея: что, если связанными такими узами окажутся люди, которые друг друга ненавидят? Вот по-настоящему ненавидят, по реальным и серьёзным причинам. И быть друзьями/влюблёнными они точно не собираются. А вот жить друг без друга - не могут. Из этого может получиться офигенная драма, а то и дарк, но я пока не готова такое писать ^^Каждый автор сам решает, в каком виде будет проявляться обнаружение своего соулмейта, я выбрала метки на ладонях... просто потому, что они пришли мне в голову XD Хочу отметить, что метка является только подтверждением и закреплением связи, люди будут родственными душами, даже если никогда не прикоснутся друг ко другу и не узнают об этом. Хотя с появлением метки связь становится глубже)
читать
...Лишь для одной ослепительной вспышки,
Лишь ради нескольких звёздных мгновений...
***
...И в назначенный час
Мы узнаем друг друга
По первому прикосновению...
(с) Flёur, "Память".
Все слышали о родстве душ. Каждому когда-то в детстве, в качестве сказки на ночь, рассказывали об этом бабушки, мамы или няньки. О том, что где-то есть в этом мире человек, которому при рождении досталась вторая половина твоей собственной души. И что, если вам очень-очень повезёт, однажды вы встретитесь. И уже никогда не сможете расстаться. Больно это, говорят — расставаться с родственной душой. И пусть склонные к излишней романтике и сентиментальности юные девушки — да и, чего таить, многие юноши — предпочитают считать, что родственная душа — это некая «предназначенная тебе свыше любовь», каждый сам решает, кем эту родственную душу назвать — любовью ли, другом ли, братом. Счастливчики те, кто ещё до рождения обретает пресловутую «вторую половину», вот только близнецы рождаются нечасто. Но каждый хотя бы раз в жизни, да видал людей с несмываемым узором на ладони — в том месте, где впервые соприкоснулись когда-то руки, заставив мир перевернуться с ног на голову.
Вальдес такие “счастливые парочки” встречал трижды. Первыми были, конечно, его собственные родители со ставшим семейным преданием рассказом о том, как порядочная девушка из порядочной бергерской семьи буквально сбежала из дома чуть ли не с первым встречным марикьярским моряком, и лишь вовремя предъявленная главе семьи расцветшая на ладонях метка спасла юных влюблённых от родительского гнева. Вторая пара была известна многим, и многими неоднократно приводилась в качестве примера самой что ни на есть правильной супружеской жизни. Тётушка Юлиана очень любила рассказывать непутёвому племяннику, как незнакомый галантный офицер подал ей руку, когда она запнулась и едва не упала.
— А стоило нашим рукам соприкоснуться — время остановилось. И во всём мире, кажется, не осталось никого, кроме нас двоих… Ротгер, перестань сейчас же смеяться!
Но Ротгер смеяться не переставал. Ротгер предпочитал тех братьев и сестёр, которых родила ему мать, и тех друзей, которых он себе выбрал сам. Что же до любви, то она в его представлении была понятием весьма растяжимым и многогранным. Включающим в себя, к примеру, целую толпу хексбергских ведьм, что, конечно же, весьма и весьма осуждалось дражайшей родственницей.
— Но тётушка, у нас с девочками — самое настоящее родство душ и полное взаимопонимание! — всё смеялся Вальдес.
— То, что ты там делаешь с этими существами, ничего общего с родством душ не имеет, — обрубала госпожа Вейзель и тащила племянника знакомиться с новой замечательной девушкой. И обязательно заставляла пожимать ей руку. Вальдес смеялся и пожимал — он знал, что ничего не случится, и ничего не случалось. Не для него были эти лишающие свободы цепи, которыми он про себя полагал отношения «родственных душ».
Утвердиться в этом мнении основательно Ротгеру помог Луиджи Джильди. Встречу с ним стоило бы, пожалуй, прописать каждому, чрезмерно увлечённому поисками своей второй половины и уверенному в том, что именно так обретается истинное счастье. Потому что фельпский моряк являл собой весьма наглядный и печальный пример того, что бывает, когда обретённое было «счастье» тут же уходит в небытие, оставив после себя только почерневшую метку на руке и дыру в сердце. Дыра, по словам Луиджи, была огромна, глубока и безмерна. Что, уже по словам Вальдеса, должно было бы привести к неминуемой смерти от кровопотери, а поскольку пациент всё ещё был скорее жив, чем мёртв, относительно факта наличия упомянутой дыры Бешеный имел сильные сомнения.
Вальдес жил, как хотелось — а хотелось ему долго, весело и безбашенно. На то он и был прозван Бешеным. Только Бешеный мог позволить себе отстоять в длившемся до ночи, до хрипоты и до полного изнеможения споре с Альмейдой право оставить притащенных фельпским офицером дриксенских пленников в своём доме – в качестве почти что гостей. Только Бешеный мог умудриться завести чуть ли не дружеские отношения с врагами. Только Бешеный мог запросто поставить начальство перед фактом, что отправляется в заслуженный отпуск (ни разу до сего момента не востребованный) и провести его намерен отчего-то в ставке регента. Просто так, потому что захотелось.
Вальдес любил эту свою свободу — и, быть может, именно поэтому так не любил разговоры о столь желанном всеми родстве душ. Бешеному претила мысль о том, что какая-то незримая сила ещё до рождения посмела разделить его напополам и обречь всю жизнь искать кого-то, кто поможет ему вновь обрести целостность. И привяжет к этому человеку крепче любых тюремных оков. Ротгер и без того вовсе не ощущал себя никогда неполным или ущербным. И искренне считал, что если кому и надо искать зачем-то вторую половинку, то точно не ему.
— Понимаешь, я раньше тоже думал, что я целый. А оказалось, что меня только половина, — говорил Луиджи, а Бешеный подливал ему вина и сочувствовал. Но продолжал думать, что это всё — не про него.
Он считал так, заходя впервые в комнату к раненому военнопленному, чтобы услышать сказанное нетвёрдым хриплым голосом, но со сталью в уверенном взгляде:
— Моё имя — Олаф Кальдмеер.
Он оставался при своём убеждении, вызывая пленнику среди ночи доктора и скрупулёзно следя за тем, чтобы все лекарства были приняты в должных количествах и в должный срок. Он проводил зимние вечера за интересными беседами и даже спорами (всегда о тактике и стратегии, но никогда — о знамёнах и сторонах) с адмиралом цур зее. Просто Вальдес всегда любил интересных собеседников. Смеялся, предлагая Олафу перейти на ты, но никогда на этом не настаивая — и превратив само предложение в какое-то подобие немного горькой и злой шутки. Просто Вальдес всегда любил странные шутки, это все знали. Вместе с верным Руппи таскал Кальдмеера на предписанные врачом прогулки – ведь он тоже не любил сидеть в четырёх стенах. Не понимал, почему Альмейда запретил ему присутствовать на обязательном допросе пленников — и смеялся над формулировкой «чрезмерная личная заинтересованность». Поехал с «дорогими гостями» к регенту, куда его, собственно, никто не звал — просто у него давно не было отпуска, так почему бы и нет? Устроил показательную тренировку на шпагах с Райнштайнером, задевшим в разговоре варитов. Просто потому, что очень любил фехтовать. И не хотел, отчаянно не хотел отпускать на родину пленного адмирала. Потому что на родине того ждала неминуемая смерть, а Олаф Кальдмеер был очень хорошим человеком и, безусловно, заслуживал того, чтобы жить.
Все это было правдой, и никакое из упомянутых событий никогда не заставило бы Ротгера изменить своё мнение о вопросе родства душ. Потому что этот вопрос не имел к произошедшим событиям совершенно никакого отношения.
Ровно до того момента, когда все представления Бешеного о собственной жизни и его тщательно выстроенная аргументация о собственной свободе воли рассыпались, словно карточный домик.
Потому что Олаф Кальдмеер отправлялся домой. И, прощаясь, Олаф Кальдмеер впервые за всё время их такого недолгого знакомства протянул Ротгеру Вальдесу руку. А Ротгер Вальдес её пожал.
И время остановилось.
@темы: вальдмеер, Ротгер Вальдес, отблески этерны, деанон, фанфики, Олаф Кальдмеер, ЗФБ-2015
У меня большие проблемы с рифмами, поэтому нерифмованные стихотворные формы - это то, что получается у меня лучше всего.
Оно есть в посте деанона, но пусть и здесь тоже валяется 
), но я точно исправлюсь к следующей выкладке))
